Китай после нового раунда повышения пошлин отказался от продолжения торговых переговоров с США, которые должны были состояться в ближайшее время. Об этом сообщила газета The Wall Street Journal со ссылкой на неназванные источники.
По словам собеседников издания, Китай объяснил отказ тем, что не хочет участвовать в переговорах под угрозами. При этом Пекин оставляет надежды начать новые переговоры с Вашингтоном в следующем месяце.
Нового раунда переговоров о торговых спорах попросил министр финансов США Стивен Мнучин: две недели назад он выслал приглашение вице-премьеру Китая Лю Хэ. Прошлые переговоры в августе, как отмечает WSJ, не закончились успехом.
18 сентября президент США Дональд Трамп анонсировал новые пошлины на китайский экспорт: с 24 сентября 10%-ными пошлинами будут обложены китайские товары на сумму около 200 миллиардов долларов. Вместе с предыдущими пошлинами, под них будет попадать почти половина от всего импорта китайских товаров в США (505 миллиардов долларов).
В ответ Китай увеличил таможенные пошлины на 5% и 10% на товары из США на общую сумму 60 млрд долларов с 24 сентября. Пошлины коснутся около 5,6 тысяч товаров. Китай также подал жалобу во Всемирную торговую организацию (ВТО) из-за решения правительства США.
КНР призвала Соединенные Штаты «исправить ошибку» и отменить санкции, введенные за военное сотрудничество Китая с Россией. «Китайская сторона выражает сильное негодование», — заявил официальный представитель МИД Китая Гэн Шуан.
…Что стоит отметить. Настоящая цель санкций и торговой войны с Китаем вовсе не китайское государство. Мишень, по которой, по идее, бьют из Вашингтона, — это китайский мидл-класс.
Ожидалось, что в торговой войне, развязанной США против КНР, этот самый класс окажется на стороне Америки.
Но налицо признаки того, что все вышло наоборот.
Давайте вспомним, что планировалось в аналогичном случае в отношении России — что лишенные ставших сакральным символом хамона и пармезана столичные и прочие жители средних доходов возопят: Запад, прости (неважно за что) и прими нас. И пойдут войной на собственное правительство. А к ним присоединится так же ущемленная санкциями верхушка деловой элиты. Совместно они произведут переворот, цветную революцию, будут голосовать только за оппозицию, и так далее.
И вдруг оказалось, что подобных людей такая ничтожная горстка, что их и бойкотировать неинтересно.
Ну, хорошо, Россия — она особая и нетипичная. Но вот США предприняли нечто аналогичное в отношении Китая. Не важно, как это называется — санкции или тарифы, и как обосновывается: никто уже и не пытается интересоваться объяснениями на тему того, что еще Китай (или Россия) сделали не так. Из последних новостей: президент Дональд Трамп решил подвергнуть запретительным таможенным тарифам китайские товары еще на 200 миллиардов долларов. То есть, в итоге весь китайский экспорт в США станет очень дорогим. Конец китайскому экономическому чуду, ждите бунта среднего класса, а это, между прочим, 400 миллионов человек.
И вот публикация в Washington Post. С ключевым выводом: война Трампа спровоцировала в Поднебесной общественную ярость против США, которая в итоге может подорвать американские усилия. Средний класс, рассерженный нескончаемыми угрозами Трампа, ожидает от китайских лидеров, что те будут реагировать жестко. А это может затруднить достижение ими компромисса с США.
Получается, что не настолько мы в России особые? Как минимум и китайское население реагирует в аналогичной ситуации так же, как и наше?
С самого начала то была тема номер один для всех, кто следил за ходом американо-китайской схватки: как, например, будет настроен частный бизнес КНР (а это половина налоговой базы страны, 60 процентов ее ВВП и 80 процентов занятых). И как будут реагировать обладатели собственности, «патриоты Google и Голливуда» и прочие «жаждущие западного стиля жизни».
Этот вопрос был и остается ключевым для специфического издания — South China Morning Post, старой британской колониальной газеты, которая хотя и оказалась на территории КНР (речь о вернувшемся к Китаю Гонконге), но сохранила редакционную политику. Это англоязычное издание для тех, кто делает бизнес в Китае, поэтому оно старается давать точные оценки.
Так вот, первое время газета подробно описывала недовольство того самого среднего класса и ехидничала, что правительство, конечно, готово пожертвовать интересами такового. Но сейчас тон дискуссии изменился.
Что произошло? Washington Post считает, что свою роль сыграло падение минувшим летом китайского фондового рынка на 24 процента и юаня на 10 процентов к доллару. Приводятся слова эксперта по Китаю из американского Института Брукингса: с этого момента гнев среднего класса оказался направленным против США, а не своих властей.
И в порядке иллюстрации издание цитирует анонимных «докера из Нинбо» или «владельца кофейни в Пекине», которые говорят, что пусть эти санкции (или тарифы) ударят по их кошельку, лишь бы американцам сильно врезали в ответ. И ладно бы это публиковалось в китайских СМИ, тогда перед нами — не иначе как пропаганда, но тут ведь все наоборот.
Тем временем в самих США, против которых Китай ввел ответные тарифы, тот самый эффект — бунт среднего класса против своей власти — очень даже присутствует. Только что началась новая кампания — «Тарифы ранят сердце Америки», которую ведут десятки ассоциаций производителей. Хотя и раньше было известно, что практически все деловые объединения США как минимум опасаются, что давление на Китай ни к чему не приведет.
Понятно, что китайские власти внимательно отслеживают ситуацию — как в США, так и у себя дома. Посмотрите, в частности, на отчет о собрании предпринимателей, на которое пришел главный переговорщик в поединке с США Лю Хэ, не произнес ни одного слова, а только слушал.
Что у нас получается: есть идея о том, что санкции и прочие варианты экономического давления на глобальных конкурентов существуют для того, чтобы рассердить средний (и богатый) класс страны, выбранной объектом давления. Руками этих рассерженных страна-агрессор свергает правительство страны-конкурента, а ради этого может даже потерпеть временный ущерб себе от тех самых санкций.
Но в России эта идея не работает. В Китае, чье общество довольно сильно отличается от российского, тоже не работает. Результаты в обоих случаях противоположные ожидаемым. А где эта штука вообще работает?
А что если этот инструмент давления вообще негодный, в любых странах и ситуациях?
Тогда вопрос только в том, когда те же США или их союзники этот факт не просто заметят на уровне крупной газеты, а признают как бесспорный и очевидный. Пока есть ощущение того, что как раз очевидное на Западе признается с наибольшим трудом.
Что означает расширение списка Госдепа?
Список оборонных и разведывательных структур по ст. 231 (состоит из двух частей) был впервые составлен в октябре 2017 года, тогда в него вошли 39 российских компаний, организаций и спецслужб, включая «Ростех», «МиГ», «Сухой», «Туполев», ОАК, ФСБ, СВР и ГРУ.
Теперь Госдепартамент внес в список 27 физических лиц (до этого физлиц в списке не было), включая начальника Главного управления Генштаба (бывшее ГРУ) Игоря Коробова и ресторатора Евгения Пригожина, которого Госдеп тоже причислил к разведывательному сектору России. Также добавлены шесть организаций: неофициальная частная военная компания Вагнера, логистическая компания Минобороны «Оборонлогистика» и Комсомольское-на-Амуре авиационное производственное объединение им. Гагарина (КНААПО, входит в холдинг «Сухой»), а также «Конкорд Кейтеринг», «Конкорд Менеджмент и Консалтинг» и Агентство интернет-исследований, связанные с Пригожиным.
Обновленный перечень Госдепа опубликован здесь. Авиазавод КНААПО выпускает боевые самолеты Су-30, Су-35, разрабатывает перспективный истребитель пятого поколения Су-57 (Т-50). «Оборонлогистика» является эксклюзивным поставщиком транспортных услуг для Минобороны и Росгвардии по доставке грузов, в том числе в Крым и в Сирию; у компании есть собственные морские суда.
Включение в этот список не означает введения каких-либо новых санкций, хотя большинство его фигурантов и так входят в блокирующий список Минфина США SDN. Однако нахождение в перечне Госдепа означает, что потенциальные контрагенты этих российских компаний (в частности, заинтересованные в покупке их продукции) могут отказаться от будущих сделок, поскольку рискуют попасть под санкции по ст. 231 CAATSA, как это произошло с китайским департаментом.
Если компания не входит в список Госдепа, пусть даже и является «дочкой» компании из списка (например, «Ростеха» или «Сухого»), сделки с ней не будут преследоваться санкциями, уточнил Госдепартамент в ответах на часто задаваемые вопросы.
За что наказали китайцев?
По данным Госдепартамента, Китай в декабре 2017 года получил десять истребителей Су-35, а в январе 2018 года — начальную партию оборудования, связанного с комплексами противовоздушной обороны С-400. Обе сделки стали результатом договоренностей между департаментом развития оборудования и «Рособоронэкспортом» (российским государственным экспортером вооружений).
Поставки были осуществлены после принятия CAATSA, а контракты были заключены до принятия, следует из информации Госдепа. То есть никакая «дедушкина оговорка» здесь не работает: даже если договоренности достигнуты до вступления CAATSA в силу, это не ограждает сделки от потенциальных санкций. В оружейном бизнесе между заключением контракта и поставкой могут проходить годы.
Госдеп посчитал эти сделки китайцев с «Рособоронэкспортом» «существенными», а потому применил к покупателю обязательные санкции. Строгих критериев, определяющих «существенность» сделки, ни в законе CAATSA, ни в подзаконных актах нет, но в августе Госдепартамент перечислил шесть принципов, которыми он руководствуется. В частности, «транзакция в общем не будет считаться существенной, если и до тех пор, пока не произошло изменение статус-кво», объяснял Госдеп: «проблема возникает, когда новое российское оборудование начинает показываться или крупные денежные суммы начинают переходить из рук в руки».
На специальном брифинге 20 сентября представители Госдепа не раскрыли, какие конкретно факторы обусловили признание сделок «существенными». Они сказали, что стоимость поставленного Россией военного оборудования, «без сомнения, была достаточно существенной», но это не обязательно было определяющим фактором.
Почему это важно?
Создан прецедент: в рамках «российской» санкционной программы власти США впервые ввели так называемые вторичные санкции — санкции против иностранного лица за запрещенное сотрудничество с Россией. Институт вторичных санкций США ранее применялся к иностранным гражданам и компаниям, которые сотрудничают с такими странами, как Куба или Иран, но не к российским контрагентам.
Департамент развития оборудования китайской армии и его директор Ли Шанфу внесены в санкционный список Минфина США (их активы в юрисдикции США подлежат блокировке). Кроме того, в адрес этого китайского оборонного учреждения теперь нельзя поставлять продукцию и технологии американского происхождения, ему закрыт доступ к валютным операциям в американской юрисдикции. Впрочем, для самого Китая эти санкции — скорее символический укол (действующая экспортная политика США и так запрещает поставлять в Китай товары, напрямую способствующие росту военного потенциала).
Теперь самое интересное — как власти США будут трактовать потенциальные закупки российских вооружений такими странами, как Турция, Ирак, Афганистан и Индия, отмечает бывший старший советник OFAC (санкционное бюро Минфина США) Брайан О’Тул. Кроме того, имплементирующий указ Трампа дает возможность американским ведомствам начать вводить вторичные санкции за инвестиции в российские экспортные трубопроводы, например Nord Stream 2.
Турция планирует купить у России те же зенитные ракетные комплексы С-400, из-за которых наказали Китай, в этих ЗРК также заинтересована Индия. А, например, Индонезия в феврале этого года подписала контракт на закупку истребителей Су-35. В принятом в августе законе об оборонном бюджете США на 2019 финансовый год конгресс включил разрешение для администрации Трампа не применять санкции по ст. 231 CAATSA против тех покупателей российского оружия, которые предпринимают шаги по сокращению своих арсеналов вооружений российского производства и сотрудничают с Вашингтоном по вопросам безопасности, «критически важным для стратегических интересов США». Однако исключений для конкретных стран в законе не прописано.
